Она просыпается уже на кухне. 
На третьем глотке кофе. 
В финале всей этой заманухи, 
Этого любовного трофи, 
Когда один дарит ей чудо 
И у них там полная primavera, 
А другой – нелепой грудой 
Шутит и даже плачет, наверное. 

Она красивая леди, 
И давно так полагает. 
Да нет, она красивая леди. 
Ничего она не полагает. 

У нее в хрущевке обитель, 
И на Сенной сегодня дела. 
А эти двое подозрительные, 
Она по каждому из них пила. 
У того, который пахнет дорогими духами, 
Пальто обнимается так прикольно, 
Что кладется на все цунами 
И шатается по городу невольно. 

Она с ним целовалась на эскалаторе – 
катались пьяные в метро 
Он был ее глюконатом натрия, 
E-576 усиливал как никто. 
У него в машине дрались за Колу, 
Бесились с роллерами на Дворцовой, 
И на подъезде к Лук-Ойлу 
Пролюбили поговорить по новой. 

Другой – не добрый волшебник, 
Лысый и какой-то поэт. 
У него в грудняке щебни 
Не из сонет. 
Поэт – не тот, у кого из шеи 
Кружева доброты и добрятины. 
Ежедневно – все здоровее 
У поэта на совести вмятины. 

От простой от самой обыденности, 
Бюрократичной гордости и ветров. 
Да нет, просто от обыденности. 
Ни от каких не ветров. 

Она к нему везде и сполна, и.. 
От него всегда в такси, но.. 
У нее это уже волнами 
И уже не так сильно. 
Она с ним по душам – 
За добротой людей посылает 
К монахам и алкашам, 
И куда подальше, бывает. 

Она, чтоб ему от ревности некогда 
Поэтической тканью срать, 
Сходила бы с глюконатом на Леннона, 
Да билеты пока не достать. 
В итоге идут на Мэнсона. 
Она плюет – слюна из глаз. 
Ночь с литром джеймсона. 
Ночь на износ. 

Ей так мало необходимо – 
Обнять человека любимого. 
Она греется разве картиной 
Из некогда скорпионно-львиного, 
Где губами в лысую голову, 
Ладонями к колким щекам, 
Плевать, что не очень поровну, 
Плевать, что не на века. 

Люди преувеличивают, бывает, 
Говоря, что она слаба. 
Не так-то у нее и ноет 
Площадью в сердце штроба. 
Она открывает дверь, и весь – 
На пороге поэт с цветами 
Несет какую-то злую ересь 
Про пальто, про цунами. 

И тут она просыпается. На кухне – 
От третьего глотка горечи. 
Оттого, что сейчас, кажется, вырубится и рухнет. 
Опирается на мойку, на перечни 
Того, почему она с ним не будет 
Никогда уже больше, наверное. 
Да нет, она с ним не будет. 
Нет уже никаких наверное.

Читайте также Макс Орех