Находясь в Баденвайлере, Чехов писал маме и сестре: "Здоровье мое поправляется, входит в меня пудами, а не золотниками", "Здоровье с каждым днем все лучше и лучше"... Меж тем силы оставляли его с каждым днем.

 

В статье, напечатанной в немецкой газете после смерти Чехова, его лечащий доктор Эрик Шверер писал: "Он переносил свою тяжелую болезнь, как герой. Со стоическим, изумительным спокойствием ожидал он смерти. И все успокаивал меня, просил не волноваться, не бегать к нему часто, был мил, деликатен и приветлив".

 

За несколько минут до смерти Чехов приподнялся на постели, громко произнес: «Ich sterbe» (Я умираю) и попросил поднести ему шампанского. Выпив бокал до дна, он с улыбкой сказал: «Давно я не пил шампанского», повернулся на левый бок — как всегда он лежал рядом с Ольгой — и тихо уснул.

 

"Было поистине изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов!", — позже напишет Бунин.

 

P.S.

Чуковский пишет, что Горький не верил Книпперше, будто Чехов, умирая, произнес: „Ich sterbe“. На самом деле он, по словам Горького, сказал: „Ах ты, стерва!“

 

P.P.S.

Чехов, безусловно, был человек большой православной культуры (читал и знал многих церковных писателей — старых и современных), высокий моралист, которого глубоко волновали вопросы нравственного поведения, но при этом совершенный и убеждённый "европеец"-атеист с научным взглядом на мир. «...Я давно растерял свою веру и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего...». Или в письме Горькому: «Про образованную часть нашего общества можно сказать, что она ушла от религии и уходит от нее все дальше и дальше, что бы там ни говорили и какие бы философско-религиозные общества ни собирались... Теперешняя культура — это начало работы во имя великого будущего, работы, которая будет продолжаться, может быть, еще десятки тысяч лет... Теперешняя культура — это начало работы, а религиозное движение, о котором мы говорили, есть пережиток, уже почти конец того, что отжило или отживает».

 

Сохранились недвусмысленные свидетельства о безбожии Чехова, в т.ч. оставленные самим писателем.

В 1892 году Чехов пишет: «Религии у меня теперь нет». В 1900 году: «Я человек не верующий». В 1903 году то же самое: «Я давно растерял свою веру».

«Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание — с церковным пением, с чтением апостола и кафизм в церкви, с исправным посещением утрени, с обязанностью помогать в алтаре и звонить на колокольне.

И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным: религии у меня теперь нет.

Знаете, когда, бывало, я и два мои брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками» (т. XV, стр. 339).

Можем еще Льва Толстого вспомнить: «Видаю здесь Чехова, совершенно безбожника, но доброго...» (Л. Н. Толстой о литературе. М., Гослитиздат, 1955, стр. 505)

И финальная точка его жизни: он умер без исповеди, причастия и священника. Вместо принятия Таинств выпил шампанского.