Судьба спросила жизнь однажды: 

"Откуда вдруг взялась любовь?" 
Жизнь все отнекивалась(дважды), 
На третий отказалась вновь,
Судьба, пошла с вопросом к вере, 
Та вдруг сказала:"Извени, 
Скажу одно, иди к потере, 
Она расскажет о любви!" 
Судьба теперь пошла к потере, 
Потери задала вопрос, 
"Я в этой степени и мере... 
Не спец, а это ты всерьез?" 
Отправилась судьба к надежде, 
Ее спросила, толку-ноль! 
"Я не любила, знаешь, прежде..." 
И рассказала ей про боль. 
Ломая голову, сидела, 
И размышляла о любви, 
Любовь сама к ней прилетела, 
Судьба влюбилась, посмотри! 
Влюбившись вдруг, судьба не стала, 
Вопросов больше задавать, 
"Теперь я знаю!"-вдруг сказала, 
"Откуда вдруг любовь взялась!"

Вереница из дел бесконечна,
Непрерывно болит голова. 
Ясно вижу, моя жизнь не вечна, 
Но сильней ощущаю - жива. 

Что внутри меня, кости ломает
И по лёгким отчаянно скребёт. 
Как идти? Ничего не спасает. 
Я кричу (шёпотом): "Всё пройдёт! " 

Стало проще скользить по потерям, 
Но больнее в глазах замечать 
Равнодушие, голые стены
И не знать, чем себя наполнять. 

Я устала мечтать, ждать ответа, 
Разгоняться с мёртвом кольце. 
Настроение сдаться бывает 
Даже в самом стойком бойце. 

Далеко, но не в том направлении 
Мои тошно стучат поезда. 
Я не верю тебе, путеводная, 
Я не слышу тебя, звезда. 

А вот здесь стихи от Виктории Щировой

Что сделать для тебя? -
Скажи, я все сумею!
Украшу твой закат,
Остановлю отлив...
Из темных глаз твоих
Осенней грустью веет...
Ты дал мне силы жить,
Мир красоты открыв...

И больше никаких
Не нужно вдохновений -
Я чувствую, опять
Заводится в груди
Забытый механизм.
И кровь неспешно греет -
Шепни, что хочешь ты,
Поближе подойди...

Моя рука легка -
Ее - тебе на плечи.
Она снимает груз
И растворяет страх.
Ее - к твоим щекам,
И скулы ей отмечу,
Поглажу по вискам,
Застряну в волосах...

А знаешь, помолчи -
Я все и так впитала.
Все в воздухе, в словах,
А больше - между строк.
Я в твой сентябрь ворвусь
Водой апрельской - талой...
Прими мое тепло -
Не будь со мною строг...

Мне понравилось, кстати ВИКТОРИЯ ЩИРОВА так же очень душевно пишет

Деревья горят огнем,
И сушит сентябрь траву...
Пока еще жарко днем,
Я редко тебя зову.

Пока я могу терпеть.
Молчать, закусив губу.
Но мысли-то о тебе -
Неважно, куда бегу.

Ловлю на скаку коней.
Пожары тушу в домах.
А вот без тебя двух дней
Прожить не могу. Никак.

Встречаю десятки лиц.
Внимаю потоку фраз.
У лиц безразличный вид -
Не знают они о нас.

"Где бродит мой грустный друг?" -
В ответ прошуршит листва:
"В разгаре сезон разлук..." -
Но я не пойму слова.

Крадется заката медь -
Вот я налюбуюсь всласть...
О, как бы и мне суметь
Исчезнуть, но не пропасть!

Дай время, и первый снег
Опустится на траву...
...Ты месяц не снишься мне.
А я до сих пор живу.

Читали стих пациент?

— Я хотел бы, как Ваш доктор, 
Вас неволей не терзать, 
Не калечить разум током, 
Не мозолить впредь глаза. 

Чтобы шли Вы на поправку 
Не противьтесь. Дайте мне 
Написать "здоров" на справке. 
Что такое: "Нет, да нет"?! 

Боже, как устал возиться! 
Пятый месяц Жёлтый дом, 
В центре Северной столицы, 
Вам надёжнейший притон. 

Для ремиссии пропили 
Сколько туб? Ступайте прочь! 
Юрий Палыч, терапия 
Не могла Вам не помочь. 

С Вашей манией и сам я 
Сверхурочно остаюсь. 
Психбольница мне, как замок, 
В нём я ем горстями грусть. 

Дома лучше: мягче койка, 
Пол теплее, слаще чай. 
Право с Вами биться сколько? 
Что Вы "вяжете" врача?! 

Санитары, санитары!!! 
Агрессивен пациент. 
Он меня хотел ударить. 
Что стоите?! Цел я, цел. 

В ступор холод сводит с толку 
Всех в палатах близ Невы? 
— Только это он здесь доктор, 
Фёдор Саныч, а не Вы. 

А здесь стих люди маяки

Выйду как обычно я - на часах шесть тридцать; 
Может, нынче вторник уж, а, может, и среда. 
Северное утречко во второй столице. 
Я чуть-чуть опаздываю, впрочем, как всегда. 

Выйду из трамвая - покурю у входа, 
Прежде чем спускаться вниз мне в тесное метро. 
И маршрутом езжу тем, может быть, три года, 
Может быть, и больше езжу, впрочем, всё равно. 

И в толпе знакомые я увижу лица, 
Как давно приметил всех их - люди-маяки: 
Всё в киоске та же....тётя-продавщица; 
Пивом похмеляются всё те же мужики; 

Тот же полицейский глазеет на прохожих; 
И таджик так деловит с метёлкой и совком; 
Датый попрошайка, что с хитрой, наглой рожей, 
Вновь попросит мелочи, ну, типа на жетон. 

Вдруг её увижу....и за ней последую - 
Этой незнакомкою я так заворожён 
И за ней в метро спущусь, вроде как преследуя, 
Сяду обязательно....с ней в один вагон. 

Буду любоваться я, буду на дистанции, 
А она глаза прикроет, якобы заснув. 
Но известно мне давно, на какую станцию 
Выйдет незнакомка эта, даже не взглянув. 

Всё же доберусь скорей до своей работы. 
Кофе с сигаретами опять меня взбодрят. 
Хлопоты дневные вновь - налетят заботы, 
Крутят хороводом дел и голову кружат. 

Пусть на грабли те же....я всё наступаю, 
Пусть и ошибаюсь вновь и в жизни всё не так. 
Но кому-то нужен я - это точно знаю! 
Может, я кому-то тоже - человек-маяк! 

Отражение века - отличный стих

Я помню те лихие годы:
Образованье- псу под хвост,
И беззаконие народу
Сулило путь лишь на погост.

Откуда-то, как из засады,
Взялись крутые пареньки
И сбились в бравые бригады,
Надевши кепки на пеньки.

Куда бежать? На рынок? К Богу?
Чем прокормить свою семью?
Заторговали понемногу,
Кто как в аду, кто как в раю.

Я торгашом не уродился.
В пыль превратился мой диплом.
Чуть было я тогда не спился,
Но вовремя тряхнул умом -

Взял в руки свой "Зенит" надежный,
Пришел на Киевский вокзал,
Установил складной треножник
И бизнес так образовал.

Фотографировал приезжих.
Они платили мне вперед,
Что было просто неизбежно.
У нас доверчивый народ.

А я бежал в свою квартиру
И делал фото на заказ.
Сначала получалось криво,
Но лучше, лучше каждый раз.

Санузел тесный, совмещенный
Стал, как бы, фотомастерской,
А я, работой вдохновленный,
Уже не маялся тоской.

Сейчас с улыбкой вспоминаю
Тех пленок черно-белый ряд
И лица предо мной мелькают
Старушек, женщин и девчат,

Детей, мужчин, цыган, узбеков,
Татар, калмыков - на подбор!
Те пленки - отраженье века,
Храню и помню до сих пор.

Вот красивый стих Анатолия Фантова

Упаси, Господь, меня 
От болезней и от славы. 
От капризного коня 
Посредине переправы. 

От разнузданной толпы 
И от быстрого забвенья. 
От неведомой тропы 
И лихого преступленья. 

Не позволь уйти, пока 
Не закончу всё, что начал. 
Даруй чашку молока, 
Если нет чего иначе. 

А когда мои грехи 
Перевесят коромысло, 
Не читай мои стихи - 
В них уже не будет смысла.

Очень душевный стих вот здесь

Она просыпается уже на кухне. 
На третьем глотке кофе. 
В финале всей этой заманухи, 
Этого любовного трофи, 
Когда один дарит ей чудо 
И у них там полная primavera, 
А другой – нелепой грудой 
Шутит и даже плачет, наверное. 

Она красивая леди, 
И давно так полагает. 
Да нет, она красивая леди. 
Ничего она не полагает. 

У нее в хрущевке обитель, 
И на Сенной сегодня дела. 
А эти двое подозрительные, 
Она по каждому из них пила. 
У того, который пахнет дорогими духами, 
Пальто обнимается так прикольно, 
Что кладется на все цунами 
И шатается по городу невольно. 

Она с ним целовалась на эскалаторе – 
катались пьяные в метро 
Он был ее глюконатом натрия, 
E-576 усиливал как никто. 
У него в машине дрались за Колу, 
Бесились с роллерами на Дворцовой, 
И на подъезде к Лук-Ойлу 
Пролюбили поговорить по новой. 

Другой – не добрый волшебник, 
Лысый и какой-то поэт. 
У него в грудняке щебни 
Не из сонет. 
Поэт – не тот, у кого из шеи 
Кружева доброты и добрятины. 
Ежедневно – все здоровее 
У поэта на совести вмятины. 

От простой от самой обыденности, 
Бюрократичной гордости и ветров. 
Да нет, просто от обыденности. 
Ни от каких не ветров. 

Она к нему везде и сполна, и.. 
От него всегда в такси, но.. 
У нее это уже волнами 
И уже не так сильно. 
Она с ним по душам – 
За добротой людей посылает 
К монахам и алкашам, 
И куда подальше, бывает. 

Она, чтоб ему от ревности некогда 
Поэтической тканью срать, 
Сходила бы с глюконатом на Леннона, 
Да билеты пока не достать. 
В итоге идут на Мэнсона. 
Она плюет – слюна из глаз. 
Ночь с литром джеймсона. 
Ночь на износ. 

Ей так мало необходимо – 
Обнять человека любимого. 
Она греется разве картиной 
Из некогда скорпионно-львиного, 
Где губами в лысую голову, 
Ладонями к колким щекам, 
Плевать, что не очень поровну, 
Плевать, что не на века. 

Люди преувеличивают, бывает, 
Говоря, что она слаба. 
Не так-то у нее и ноет 
Площадью в сердце штроба. 
Она открывает дверь, и весь – 
На пороге поэт с цветами 
Несет какую-то злую ересь 
Про пальто, про цунами. 

И тут она просыпается. На кухне – 
От третьего глотка горечи. 
Оттого, что сейчас, кажется, вырубится и рухнет. 
Опирается на мойку, на перечни 
Того, почему она с ним не будет 
Никогда уже больше, наверное. 
Да нет, она с ним не будет. 
Нет уже никаких наверное.

Читайте также Макс Орех